Зинаида Михайловна, вам действительно стоит пересмотреть подход к каждому вызову.
Зина, как раз проверявшая содержимое своего чемоданчика перед выездом, резко повернулась к заведующей:
— Что это значит?
Наталья Юрьевна театрально закатила густо накрашенные глаза:
— Не притворяйтесь невинной. Речь идет о той восьмидесятидевятилетней пациентке вчера. Зачем было её тащить в больницу? Смысл тратить на неё лекарства?
Зинаида чуть не выронила чемоданчик.
— Наталья Юрьевна! Вы вообще понимаете, что говорите? Человек прожил почти девяносто лет, чтобы вы теперь решали, нужна ли ему дальнейшая жизнь?
— Не преувеличивайте драматизм. Вы ведете себя как школьница из пионерлагеря. Времена изменились. Каждый день напоминают, что госпитализировать следует только в самых крайних случаях. Сейчас за всё нужно платить, и если мы будем бездумно расходовать медикаменты, больница окажется в числе аутсайдеров. И поверьте, вы это почувствуете на своей премии.
Зина схватила чемоданчик и стремительно покинула кабинет. Ей было невыносимо слушать такие вещи. Она знала, что Наталья Юрьевна лишь выполняет чужие указания, но это не делало ситуацию легче. Сев в машину, она сердито буркнула:
— Добрый вечер!
Водитель внимательно взглянул на неё:
— Зина, с тобой всё в порядке? Ты вся такая растрепанная.
Она сердито фыркнула:
— Нет, Борис, совсем нет. Оказывается, теперь мы должны оставлять пожилых людей и бездомных умирать дома. Как такое можно принять?
Борис, молодой мужчина примерно её возраста, мягко улыбнулся:
— Понятно. Снова конфликт с Натальей Юрьевной?
— Что, ты тоже на её стороне? — вспыхнула Зина.
— Нет, я на твоей, просто помни, что она не сама придумывает такие правила.
— Ты хочешь сказать, что руководство в курсе её действий?
— Я уверен, что они не просто в курсе, а именно так и инструктируют её.
Зина отрицательно замотала головой:
— Нет, такого быть не может. Исключено.
Борис насмешливо посмотрел на неё:
— Ну-ну. Сколько тебе лет? Живёшь в сказках. Наивная!
Зина обиженно отвернулась. Она считала Бориса не просто другом, но и потенциальным partner’ом — они уже дважды ходили в кино. А сейчас он показал совершенно другую сторону.
«Может, он прав, но же нельзя просто смириться», — подумала она.
Рация трещала, пока Борис задавал диспетчеру вопросы. Наконец он сказал:
— Первый вызов — и сразу в самые глухие места. Тридцать километров от города. Да и дороги там, возможно, вообще нет.
Зина удивленно посмотрела на него:
— Мы что, в деревню едем?
— Именно. Вот и доказательство: нельзя начинать смену в плохом настроении.
Зина вспылила:
— То есть ты считаешь, что это моя вина? Люди в деревне никогда не болеют, да? А сегодня, потому что я злая, они решили заболеть?
Борис примирительно поднял руки:
— Нет, Зин, я не это имел в виду. Просто не злись. Твоя логика для меня слишком сложна.
Зина решила игнорировать Бориса до тех пор, пока это будет необходимо. Прикрыв глаза, она погрузилась в воспоминания. Когда-то, в детстве, она жила в деревне. Это были одни из немногих светлых моментов её жизни, которые она старалась сохранить в памяти.
В деревне всегда царила особая атмосфера дружбы и взаимопонимания. Здесь ребята никогда не разделялись на тех, кто хорошо одет, и тех, кто хуже. Все были равны — друзья и товарищи. А у Зины был ещё один, особенный друг — её сосед Костя. Они дружили крепко, безраздельно, делились всем, что имели.
Ночами, когда весь дом уже спал, Зина тихо выбиралась через окно, где её уже поджидал Костя. Вместе они садились под цветущей сиренью у забора и беседовали до самого рассвета. Днём они тоже встречались и говорили, но ночные разговоры всегда казались более значимыми и интересными.
В тот период Зина увлеклась плетением из цветной проволоки — модным занятием для всей деревенской молодёжи. Мальчишки плели колечки для девчонок, а те в ответ создавали браслетики или другие украшения. У Зины до сих пор сохранилось одно такое колечко, сделанное Константином. Хотя оно давно потеряло свою первоначальную яркость, она бережно хранила его как память. Ведь она даже не знала, где сейчас находится её старый друг и что с ним стало.
После того как родители Зины погибли, её отправили в детский дом. Она вернулась в деревню лишь однажды — уже взрослой, чтобы продать дом. Тогда она узнала, что родители Кости переехали всего полгода спустя после её отъезда, и больше никто ничего о них не слышал.
— Посмотри-ка! — Борис указал пальцем куда-то вперед.
Зина повернула голову в указанном направлении.
— Похоже на памятник, а это человек. Остановись.
— Да останавливаюсь. Только здесь скользко. Подожди, я с тобой пойду, мало ли что.
Молоденькая медсестра, которая работала с ними всего вторую смену, тоже начала собираться.
— А ты куда? Там метель. Сиди, а то заболеешь. Это, скорее всего, бомж, да и жив ли он — вопрос.
Девушка была грамотной, но Зина ещё не успела понять её характер.
— И что с того, что бомж? Они тоже люди.
Борис и Зина обменялись взглядами. Зина облегченно вздохнула: работать было приятнее, когда коллеги разделяли одни и те же ценности.
Подойдя к незнакомцу, они обнаружили, что он жив, но может только мычать.
— Борь, я не могу его здесь оставить.
— Наталья Юрьевна будет в ярости.
— Эй, парень, можешь встать?
Они с трудом затащили мужчину в машину и уложили. Пока Борис садился за руль, Зина осмотрела пострадавшего.
— Что делать будем? Возвращаться?
Зина покачала головой:
— Нет, едем в деревню. Нас там ждут. А он пока согреется, потом решим.
— А если…
— Борис, не нужно нагнетать. Если что, тогда и будем думать.
Зина попыталась установить капельницу. Когда она задрала рукав мужчины, её внимание привлёк старый, потрёпанный браслетик на его руке. В некоторых местах он был многократно отремонтирован, цвет проволоки почти полностью выцвел, но буква «К» всё ещё различима. Зина замерла, ошеломлённая.
Это просто совпадение? В деревне у неё был единственный друг с именем на букву «К», да и плетение было популярным занятием. Но мужчина лежал с закрытыми глазами, заросший бородой и волосами. Узнать, действительно ли это Костя, было невозможно. Зина сама себе сказала: какой же это может быть Костя? Её друг всегда был серьёзным, из хорошей семьи.
В деревне вызов оказался простым. Мужчина помогал соседу забивать поросёнка, затем они выпили вместе, немного перебрав. Наутро началось повышение давления, и жена вызвала скорую. Зина нормализовала давление, оставила таблетки и посоветовала показаться врачу. Как только она села обратно в машину, сосед, которому помогали с поросёнком, подбежал и протянул им свёрток:
— Вот, спасибо! — сосед взволнованно продолжал. — Берите, это от чистого сердца. В городе такого не найти.
Когда они отъехали, Борис рассмеялся:
— Теперь только на такие вызовы и буду проситься. Килограммов пять сала с мясом, если не больше. За нашу зарплату даже полкило не купить.
Бросив взгляд в зеркало заднего вида, он повернулся к Зине:
— Что будем делать с этим? Попробуем запросить место в больнице?
— Подожди немного.
Зина снова склонилась над мужчиной, которого они подобрали. Тот, видимо, немного согрелся, потому что, когда она взяла его за руку, он слегка пошевелился и приоткрыл глаза. Его пронзительный синий взгляд был таким знакомым — точно таким же, как у Кости много лет назад. Он медленно оглядел машину, а затем снова сосредоточился на Зине. Она прикрыла рот ладонью, поражённая до глубины души.
«Господи, этого не может быть! Это же Костя! Что с ним случилось?»
— Борис…
— Да?
— Борис, можем быстро заехать ко мне? Не повезём его в больницу, а доставим прямо ко мне домой.
Он недоверчиво посмотрел на неё:
— Ты в порядке, Зин?
— В полном порядке, Борь. Это мой старый друг, детский товарищ.
Он бросил скептический взгляд на их попутчика, потом снова на Зину:
— Сколько лет прошло? Люди сильно меняются.
— Боря, пожалуйста.
— Ладно.
Костя с трудом поднимался по лестнице.
— Не боишься, что я всё украду и сбегу?
— Если судьба такая, значит, так тому и быть. Ванная там, кухня тут. Я вернусь в девять. Отдохни.
Она хотела выйти, но Костя ухватил её за руку.
— Зин, ты не думай. Я не всегда такой. Это произошло совсем недавно. Всё во мне разрушилось.
Она мягко освободила руку.
— Мы обязательно поговорим вечером.
Он кивнул.
Всю оставшуюся смену Борис хранил молчание. Наконец, перед концом рабочего дня, он посмотрел на Зину:
— Так этот бомж теперь будет жить у тебя?
— Борь, он просто отогреется, примет душ, расскажет свою историю, а дальше решим.
Борис недовольно поморщился, но ничего не ответил. А Зина внезапно вспомнила, что они планировали завтра встретиться в кафе.
— Борь, ты понимаешь, что завтра я не смогу пойти с тобой.
— Почему?
Он махнул рукой и ушёл.
Костя был дома. Зина внутренне вздохнула с облегчением. Какое-то беспокойство всё же терзало её душу. Мужчина спал. Но сейчас, глядя на его чистое, побритое лицо, она без труда узнала своего прежнего друга. Она села напротив него на стул и просто наблюдала, не говоря ни слова.
Костя зашевелился, почувствовал её взгляд, повернулся и улыбнулся:
— Привет. Сейчас что-нибудь приготовлю.
Они сидели друг напротив друга, пока Костя рассказывал свою историю:
— Мы переехали из деревни, потому что отец решил, что хочет лучшей жизни. В те времена все стремились к чему-то большему, но не все могли добиться успеха. Сначала у нас всё шло отлично. Несколько лет мы действительно жили в роскоши. Потом начались проблемы с бизнесом. Фирмы, подобные той, которой владел мой отец, стали закрываться одна за другой.
Те, кто хватил ума, остались на плаву, а остальные… Начались наши испытания. Я бросил учёбу и начал работать. Кредиторы регулярно наведывались. Сердце матери не выдержало.
— А отец? — перебила его Зина.
— Отец не вынес всего этого. Однажды он взял ружьё со стены и отправился разбираться с теми, кто разрушил нашу жизнь. Я узнал, куда он направился, и побежал следом, чтобы остановить его. Когда я подбежал, он уже целился. Я попытался вырвать у него ружьё, но оно случайно выстрелило. Пуля попала в отца. И вот так… — его голос дрогнул. — Я случайно убил собственного отца. После этого жизнь для меня закончилась.