— Осторожнее, детка! Там же наш свадебный сервиз! — Артём подхватил коробку, которая начала соскальзывать у меня из рук.
Я не смогла сдержать улыбки. Всего пару недель прошло с нашей свадьбы, а мы уже как новобрачные мигрируем к его родителям — пока делаем ремонт в своём доме.
Дом встретил нас холодком и лёгким шлейфом элитного парфюма. Елена Павловна, хоть и не была рядом, ощущалась повсюду — её вкус чувствовался в каждой детали интерьера.
— Мам, привезли последние ящики! — крикнул Артём, входя в особняк.
Из кухни вышла свекровь, вытирая руки о фартук. Её взгляд скользнул по мне — будто сквозь пустое пространство.
— Сыночек, наверное, устал? Я напекла твой любимый вишнёвый пирог.
— Класс! Лиза его тоже любит, правда, дорогая? — муж обнял меня за плечи.
Елена Павловна едва заметно нахмурилась.
— Разумеется. Пойду проверю, не пригорел ли чай.
Не успела она скрыться, как Артёму позвонили. Проблемы с проектом — нужны срочные чертежи. Он извинился и ушёл в кабинет.
Распаковывая свадебную фотографию, я услышала шаги. В дверях стояла Елена Павловна. Только теперь выражение её лица было совсем другим — жёстким, почти враждебным.
— Уже осваиваешься? — спросила она, и голос звучал ледяной струёй.
— Делаю всё возможное. Благодарю, что пустили нас.
Она сделала полшага вперёд. Я невольно отступила.
— Не надо прибедняться. Я прекрасно знаю, как это бывает: обычная девушка вдруг замуж за перспективного жениха. Как удобно!
— Мы любим друг друга, Елена Павловна…
— Любовь! — фыркнула она. — Ты должна благодарить судьбу, что вообще здесь. Теперь ты просто гостья в этом доме!
Щёки горели, внутри поднималась обида.
— Я ваша невестка.
— Пока. Артём одумается, найдёт женщину по уровню. А ты — всего лишь ошибка молодости. Запомни своё место.
Сверху раздался голос:
— Мам, Лиза! Идёмте чай пить!
Мгновенно лицо Елены Павловны преобразилось — расцвело в материнской улыбке, рука легла мне на плечо.
— Пойдём, милая! Посидим, поболтаем.
Я стояла ошеломлённая. Что будет дальше?
Эти дни были для меня как хождение по минному полю. При сыне свекровь — образец доброжелательности. Но стоит ему уйти — начинаются испытания.
— Лизочка, ужас! — входит она в комнату. — Несла тебе кофе, поскользнулась… У тебя в шкафу было платье?
Я бегу к гардеробу. На белоснежном шёлке — огромное пятно. Платье безнадёжно испорчено.
— Не расстраивайся, — говорит она с приторной заботой. — Второй раз замуж обычно не выходят. Хотя Артём всегда может выбрать кого-нибудь «своего».
За ужином история повторяется: якобы я сама опрокинула чашку, а мама героически пыталась спасти ткань. Артём сочувственно гладит мою руку. Он даже не предполагает правды.
Потом исчезают старинные серёжки — единственная память от бабушки.
— Как странно, — протягивает Елена Павловна. — У нас раньше ничего не пропадало. Твои родные не заглядывали случайно?
Намёк был слишком грубым. Но я промолчала — не хотела портить отношения между сыном и матерью.
А потом приехала моя мама. Привезла баночки с домашними заготовками — познакомиться, угостить.
— Какая милая экзотика, — покачала головой Елена Павловна. — Артём, конечно, привык к более изысканной кухне, но попробуем ваши… закуски.
Мама вспыхнула, но сдержалась. А когда сын вышел, свекровь процедила:
— Яблоко от яблони. Обе решили выгодно пристроиться.
— Как вы можете?! — вскрикнула мама и ушла.
Я больше не могла. В сумку полетели вещи — лучше вернуться в дом на стройке.
— Убегаешь? — голос Елены Павловны в дверях.
— Домой. Где ремонт. Где вас нет.
— Беги. Пусть Артём видит: ты слабачка, не умеешь постоять за себя. Нужна ли такая успешному мужчине?
Хлопок дверью. Но это оказался не Артём.
— Что здесь происходит? — в коридоре стоял Виктор Семёнович. Его голос был жёстким.
Он вошёл, тяжело ступая. Обычно добродушное лицо стало каменным. Елена Павловна попыталась улыбнуться — получилась скорее гримаса.
— Витенька, ты рано… Мы с Лизой просто…
— Хватит. Я десять минут стоял за дверью. Всё слышал.
Она поникла, как воздушный шарик без воздуха.
— Это недоразумение… Я просто проверяла её, достойна ли…
— Проверяла? — он покачал головой. — Лена, проснись. Лиза, сядьте. Нам нужно поговорить.
В гостиной царило напряжение. Воздух казался плотным.
— Когда Артём привёл Лизу, ты радовалась, — начал свёкор. — А после свадьбы будто подменили. Я знаю почему.
— Витя, не надо…
— Надо. Ты боишься потерять сына. Переживаешь, что жена станет важнее матери. Но это нормально, Лен. Так и должно быть.
Елена Павловна спрятала лицо в ладонях. Плечи тряслись.
— Он у меня один… Мы всё вместе пережили. А теперь он приходит — только о ней и говорит. Лиза сказала, Лиза сделала. Будто меня нет.
— Всю жизнь растила, любила, а теперь чужая женщина за полгода стала главной, — её голос дрогнул. — Где справедливость?
Я смотрела на неё по-другому. Не как на врага — как на женщину, которую терзают страх и одиночество.
— Елена Павловна, — мягко произнесла я. — Я не собираюсь отбирать Артёма. Он вас обожает, постоянно вспоминает. Просто в сердце есть место нам двоим.
— Помнишь, как моя мама тебя мучила? — добавил Виктор Семёнович. — Ты плакала ночами. Хочешь повторить её ошибки?
Свекровь вздрогнула. По щекам потекли слёзы.
— Господи… Я стала такой же. Что же я наделала…
— Давайте начнём заново, — я придвинулась ближе. — Артём будет счастлив, если мы поладим. Правда?
Она подняла глаза — мокрые, растерянные.
— Платье… Прости. И серьги в моей шкатулке. Я… я действительно вела себя ужасно.
— Всё можно исправить, — Виктор Семёнович осторожно улыбнулся. — Пока не поздно.
Дверь резко распахнулась — это был Артём. Он застыл на пороге, ошеломлённый видом троих плачущих женщин.
— Что случилось?
— Ничего страшного, — Елена Павловна первой собралась, подошла к сыну. — Просто твоя мамочка наконец осознала, какое счастье ей досталось с такой невесткой.
После того дня всё пошло по-другому. Свекровь больше не прятала улыбки, а начала делиться семейными рецептами. Я помогала ей разобраться с телефоном, она училась печатать сообщения и даже завела аккаунт в соцсетях.
За строгим лицом «железной леди» скрывалась обычная женщина, которой было страшно остаться в стороне от жизни любимого человека.
Однажды, перебирая детские фотографии Артёма, она вдруг сказала:
— Знаешь что? Хорошо, что он тебя выбрал.
— Это почему же? — я улыбнулась.
— Потому что ты не побежала, не сломалась, не стала против меня настраивать. Это многого стоит.
Тогда я поняла: семья — это не идеальные отношения, а способность прощать, терпеть и находить путь друг к другу. Иногда самые непростые связи становятся самыми крепкими.
— Две полоски… — я смотрела на тест, не веря своим глазам. — Артём, мы будем родителями!
Прошло уже четыре месяца с тех пор, как мы помирились с Еленой Павловной. Мы вернулись в наш отремонтированный дом, но часто бывали у родителей. Наши отношения стали теплее, почти родственными — она даже начала звать меня дочкой.
— Серьёзно? — Артём закружил меня в объятиях. — Мама обрадуется! Она так мечтает о внуках!
Но когда мы приехали с радостной новостью, реакция свекрови оказалась неожиданной. Она замерла с чашкой в руке.
— Беременна? — медленно произнесла она. — Как… быстро всё получилось.
— Мам, ты не рада? — Артём нахмурился.
— Рада, конечно рада, — попыталась она улыбнуться. — Просто неожиданно. Вы ведь только дом закончили, у тебя работа…
Свёкор обнял нас обоих:
— Поздравляю! Наконец-то дождался! Внука или внучку! Лен, что с тобой?
— Ничего… Мне нужно выйти, подышать.
Она ушла в сад. Артём недоумённо посмотрел на отца.
— Не переживай, — сказал Виктор Семёнович. — Просто шок. Я с ней поговорю.
Но говорить пришлось мне. Я нашла её на любимой скамейке возле розария.
— Можно? — присела рядом.
Елена Павловна кивнула, не поднимая глаз.
— Я думала, мы уже прошли это, — тихо сказала я.
— Это другое, — голос дрожал. — Ребёнок… Понимаешь, что теперь будет? Артём весь уйдёт в малыша. Потом садик, школа, занятия… Для меня места не останется. Я стану никому не нужной…
— Елена Павловна…
— Нет, дай договорить! Ты представляешь, как больно чувствовать себя лишней? Сначала сын выбрал жену, теперь ребёнка. А где я буду? Где?!
По щекам катились слёзы. Я взяла её холодную руку.
— Помните, как вы рассказывали, как растили Артёма? Как ночами не спали, когда он болел? Как плакали от счастья, когда он сделал первые шаги?
Она кивнула.
— Вот именно. Я понятия не имею, как быть мамой. У меня страх до жути. А вы — опытная, мудрая. Мне так нужна ваша помощь. Без вас я не справлюсь.
Свекровь подняла глаза, в них проснулась надежда.
— Но молодые сейчас всё по-своему делают. Интернет, новые методики…
— А я хочу по-вашему. Потому что Артём вырос потрясающим человеком. Значит, вы всё делали правильно. Научите меня?
Она смотрела на меня долго, потом глаза наполнились теплом.
— Ты… правда хочешь, чтобы я помогала?
— Очень. И знаете что? Давайте вместе выберем кроватку. Придумаем имя всей семьёй. И первые пинетки свяжете вы — у меня руки совсем не те.
Елена Павловна рассмеялась сквозь слёзы.
— Дурочка. Научу вязать. Колыбельные старые покажу — Артёмка под них засыпал. И рецепт первого прикорма…
— Видите? Сколько всего! Как же без бабушки?
Она обняла меня крепко, как родную.
— Прости свою старую дуру. Опять истерила…
— Ничего. Мы же семья. Будем растить самого счастливого малыша на свете.
Следующие недели показали, что Елена Павловна действительно хочет быть частью нашей жизни. Честно, по-настоящему хочет. Она приносила витамины для беременных, статьи из журналов, связала уже целую кучу пинеток.
Но иногда её забота перерастала в давление.
— Лизонька, ты же не станешь есть эту магазинную гадость? — она выхватила йогурт из моих рук. — Я тебе сделаю натуральный.
— Спасибо, но врач сказал, что этот безопасен…
— Врачи! Что они понимают! Я Артёма выносила без всякой химии.
Или вот ещё момент:
— Зачем вам отдельная детская? Первый год малыш должен спать с мамой!
— Мы всё уже решили, Елена Павловна…
— Решили! А если ночью заплачет? Ползти через весь дом?
Артём начал нервничать.
— Мам, перестань командовать. Это наш ребёнок, мы сами решаем.
— Вот и решайте! — вспыхнула она. — А я, значит, просто мебель здесь стояла?
Хлопнула дверью и ушла. Виктор Семёнович только вздохнул:
— Перегибает с заботой. Хотела быть ближе — задавила.
Кульминация случилась на седьмом месяце беременности. Мы обсуждали имя за воскресным обедом.
— Если мальчик — Матвей, в честь деда, — предложил Артём.
— Отличное имя! — поддержал его отец.
— Ни за что! — резко заявила Елена Павловна. — Называйте Виктором! В честь деда с моей стороны!
— Мам, мы же обсудили…
— Обсудили! А традиции? Первый внук должен носить имя деда! Так было всегда!
— Времена меняются, — мягко сказала я.
— Именно! — она вскочила. — Изменяются! Раньше уважали старших, слушались! А теперь — делайте как хотите, бабка помолчит!
— Лена, никто не хотел…
— Всё ясно! — она бросила вилку. — Своими решениями, своей жизнью, своими внуками! Обойдётесь без глупой старухи!
И убежала наверх. Хлопнула дверь.
— Оставьте её, — вздохнул Виктор Семёнович. — Остынет. Просто у неё возраст такой.
— Папа, какой возраст? — нахмурился Артём.
— Страх утраты, одиночества. Боится, что станет ненужной. А тут ещё ребёнок — паникует, успеет ли быть бабушкой, пока силы есть.
Я поднялась.
— Пойду к ней.
— Лиза, не надо…
Но я уже была на лестнице. Постучала.
— Уйди!
— Елена Павловна, можно? Мне плохо.
Дверь распахнулась мгновенно.
— Что? Живот? Тянет? Садись, давай проверим давление!
Она метнулась вокруг, щупала пульс. Я взяла её за руки:
— Мне плохо не телом. Мне плохо, что вы страдаете. И я не знаю, как помочь.
Она опустилась рядом, плечи поникли.
— Глупости. Я просто старая истеричка.
— Неправда. Вы мама, которая боится потерять сына. И бабушка, которая боится не успеть полюбить внука. Я бы тоже испугалась.
— Я не молодая, — прошептала она. — Вдруг не увижу, как он в школу пойдёт? Как женится? Вдруг…
— Увидите. И правнуков понянчите. Но давайте договоримся. Виктор — прекрасное имя. Может, оставим его для второго? А первого назовём Матвей Викторович?
Она подняла глаза.
— А если девочка?
— Тогда выбирать имя — только вам. Полностью. Мы даже не будем спорить.
— Правда? — в её голосе мелькнуло удивление.
— Честно. И ещё кое-что. Переезжайте к нам на первый месяц после родов. Научите меня всему. Я же понятия не имею, как ухаживать за малышом!
— Но Артём говорил, что справитесь сами…
— Артём — мужчина. Он не знает, как мне страшно. А с вами — не боюсь. Вы ведь уже прошли это.
Елена Павловна обняла меня, ласково гладя по волосам.
— Девочка моя… Прости меня. Опять натворила…
— Всё хорошо. Мы семья. Справимся вместе.
Роды начались на две недели раньше срока. Артём был в командировке, а я дома — одна, если не считать телефонного разговора с врачом.
Дрожащими пальцами набрала номер Елены Павловны.
— Кажется… пора…
— Еду! Дыши! Помнишь, как тренировали? Вдох — длинный, выдох — медленный!
Она прилетела буквально за пятнадцать минут — хотя живёт в получасе езды. Вбежала, собранная, решительная, с готовой сумкой.
— Так, молодец! Всё собрано? Документы? Вещи? Отлично. Витя уже в машине. Пошли!
В больнице она не отходила от меня ни на шаг. Когда врач заявил, что могут присутствовать только муж и роженица, свекровь выпрямилась и заговорила тоном, от которого даже медперсонал задумался:
— Молодой человек, я рожала, когда вы ещё в песочнице играли. Муж в командировке. Я — мама. Всё, что нужно знать.
Не знаю, что сработало — уверенность или опыт, но нас пустили вместе.
— Давай, моя хорошая, давай! — держала мою руку, не выпуская. — Ты сильнее всех! Самая лучшая!
Артём ворвался в палату уже после всего. Я лежала, прижимая к себе маленькую тёплую жизнь.
— Девочка, — прошептала я. — Наша девочка.
Он целовал меня, плакал, смеялся одновременно. А Елена Павловна тихо отошла к окну, пряча слёзы радости.
— Мам! — Артём обнял её. — Спасибо тебе! Что была рядом!
— Как же иначе? Мы же семья.
— Мама, — позвала я. — Мы с Артёмом решили. Если ты не против… Она будет Еленой. В твою честь.
Свекровь замерла. По щекам потекли крупные слёзы.
— Вы… серьёзно?
— Абсолютно.
Она осторожно коснулась пальцем щёчки внучки.
— Здравствуй, маленькая Елена. Я твоя бабушка Лена. И я буду самой любящей бабушкой на свете. Обещаю.
Месяц после родов родители жили у нас. Елена Павловна учила меня пеленать, купать, распознавать разные виды плача. Виктор Семёнович мастерил полочки, ремонтировал мебель, грел бутылочки.
— Смотри, вот так нужно прикладывать, — показывала она. — Видишь, сразу успокоилась.
— У вас волшебные руки.
— Опыт, деточка. Просто опыт. И желание делиться им.
Однажды ночью наша малышка мучилась от коликов. Мы по очереди качали её, грели пелёнки, капали укропную воду, пели колыбельные. Под утро все собрались в гостиной — измождённые, но счастливые.
— Помнишь, Лен, как Артём орал? — Виктор Семёнович обнимал жену. — Соседи угрожали вызвать полицию.
— Ещё бы! Три месяца без передышки. Думала, сойду с ума.
— Зато какой вырос, — я посмотрела на мужа, который дремал, прижав к себе дочь. — Лучший на свете.
— Теперь ваш черёд, — улыбнулась Елена Павловна. — Растить лучшую. А мы поможем. Если позволите.
— Позволим? Да мы без вас пропадём!
И в этот самый момент наша маленькая Леночка впервые улыбнулась. Беззубо, немного криво, но искренне и светло. Мы все растаяли.
— Бабушке! — воскликнула свекровь, растроганно прижимая внучку. — Узнала свою!
Я смотрела на них и думала: как странно складывается судьба. Всё началось с холодности и упрёков, а теперь — настоящая семья. Где есть место всем: ошибкам, примирениям, заботе, смеху… и любви. Бесконечной, безусловной.
— Знаете что? — произнесла я. — Давайте договоримся. Что бы ни случилось — мы всегда будем рядом. Вместе.
— Всегда, — кивнула Елена Павловна и поцеловала внучку в лобик. — Теперь уже навсегда.