Настя тормошила отца за рукав, не давая ему сосредоточиться на разговоре с молодой женщиной.
— Пап, ну пап!
Виктор, который старался говорить тихо, чтобы не потревожить остальных пациентов в палате, повернулся к дочери с легким укором.
— Настя, веди себя спокойно.
— Пап, я устала просто так сидеть. И Лизе я уже все новости пересказала. Можно я немного прогуляюсь по коридору?
— Настя, это больница. Здесь людям нужен покой, — ответил Виктор, но его слова прервала женщина.
— Витя, ну не будь таким строгим. Пусть девочка немного подышит воздухом. Правда, Настенька? Ты никому не помешаешь?
Девочка энергично закивала, а затем даже показала жест, как будто застегивает рот на замок. Виктор не смог удержаться от улыбки. Он обожал свою дочь, такую живую и любознательную. А ещё он был благодарен сестре Лизе, которая стала для Насти второй матерью после того, как его жена ушла из жизни. Лиза приехала сразу, не задумываясь.
— «Небрежно,» — только и сказала она тогда. — «Поживу пока у тебя. С Настей легче будет двоим, да и вообще.»
Виктор знал, какой ценой далось это решение. Лиза отказалась от карьерного взлета в крупной компании, где её готовили к повышению. Она бросила всё ради семьи.
Настя выскользнула из палаты, оглядевшись. Коридор был оживленным: медсестры сновали между комнатами, пациенты ходили туда-сюда, а дети, пришедшие навещать родных, играли тихонько в уголке. Никто не обратил внимания на маленькую девочку, что позволило ей продолжить своё «следствие». Она направилась к стеклянной двери, за которой находилась «спящая принцесса».
Каждый раз, проходя мимо, Настя замирала, глядя на девушку, лежащую на специальной кровати. Её красота завораживала. Для Насти было очевидно, что это именно спящая принцесса — ведь совсем недавно Лиза читала ей эту сказку перед сном.
«Принц, должно быть, потерялся, — рассуждала про себя девочка. — Или с ним что-то случилось, поэтому принцесса снова заснула».
Она осторожно двигалась вдоль стен, стараясь не привлекать внимания. Когда Настя вернулась в палату, Виктор встретил её вопросительным взглядом:
— Ну что, нагулялась?
Девочка явно была чем-то обеспокоена.
— Пап, а спящим принцессам могут делать уколы обычные люди, или только врачи?
Виктор удивился, но решил сыграть в её игру.
— Ну, врачи тоже люди. И не всегда же они ходят в белых халатах.
Настя облегчённо вздохнула, словно получила важный ответ на свой вопрос. Она чмокнула Лизу в щёку.
— Мы завтра снова придём. Не скучай.
Лиза обняла племянницу.
— Ой, может, уже можно и не приходить? Если всё хорошо, послезавтра меня должны выписать.
Настя нахмурилась.
— Нет, мы обязательно придём! Просто проверим, что всё действительно хорошо.
Лиза рассмеялась, а Виктор добавил с улыбкой:
— У Настины есть свои правила. С ней не поспоришь.
На следующий день в клинике царила настоящая суматоха. Такого хаоса врачи не видели никогда: родственники требовали отключить аппараты искусственной вентиляции легких у пациента. Обычно всё происходило наоборот — близкие просили сделать всё возможное, чтобы продлить жизнь.
Лиза с трудом перехватила своего лечащего врача, Романа Евгеньевича, который спешил куда-то с тревожным выражением лица.
— Доктор, а почему вы сегодня не заходили? Я должна знать, готовиться ли к выписке завтра или нет. Мне нужно предупредить родственников насчет вещей.
Роман Евгеньевич остановился, несколько секунд смотрел на неё пристально, будто пытаясь что-то вспомнить, потом встряхнул головой.
— Елизавета, знаете что? Сейчас у меня важнейший консилиум. Я буквально не могу думать ни о чём другом. А вечером обойду всех пациентов и всем всё объясню. И пусть ваши родственники тоже будут в курсе. Хорошо?
Лиза вздохнула, понимая бесполезность дальнейших вопросов.
— Хорошо.
— А домой сегодня нельзя?
— Нельзя, Елизавета. Имейте совесть. После операции всего три дня прошло.
Она вернулась в палату, чувствуя тревогу. А Роман Евгеньевич застыл на месте, словно что-то осмысливая. Затем решительно поднял указательный палец и почти побежал по коридору.
Этот день начался для него странно. Как врач старой школы, он всегда стоял насмерть за каждую жизнь, но сейчас столкнулся с ситуацией, которая выбивала его из колеи. К его удивлению, некоторые коллеги даже поддерживали мужа пациентки, который настаивал на отключении аппаратов. Но Роман Евгеньевич не мог смириться с такой позицией.
«Медицина не место для сдавшихся людей,» — повторял он себе снова и снова. Тем не менее, его терзали сомнения. Ведь иногда даже самые опытные врачи сталкиваются с выбором, который кажется невозможным. И сейчас этот выбор лежал тяжелым камнем на его плечах.
Весь день он метался между обязанностями и внутренними раздумьями. Консилиум лишь усугубил его состояние. Коллеги высказались за разные варианты лечения, но никто не смог предложить окончательного решения. Роман Евгеньевич чувствовал, что должен найти выход, даже если это потребует от него невероятных усилий. Ведь каждая жизнь бесценна, особенно когда есть шанс её сохранить.
Но Роман Евгеньевич никак не мог принять эту точку зрения. Да, мозг пациентки находился в спячке, но это была именно спячка, а не смерть. Время, которое она могла провести в таком состоянии, оставалось неизвестным. Однако медицинских показаний для прекращения терапии пока не существовало. Конечно, вероятность того, что Инна не выйдет из комы, была высока, но всё же имелся и малюсенький шанс на выздоровление. И этот шанс требовал борьбы.
Вопрос поднялся только потому, что позвонил муж пациентки. Три месяца назад Инну доставили в больницу после падения с чердака своего двухэтажного дома. По словам свидетелей, она лезла за кошкой, потерявшейся на крыше, но поскользнулась и упала. Переломы, травмы внутренних органов — всё это было серьёзно, но главная опасность заключалась в том, что женщина практически сразу впала в кому. Сначала врачи надеялись, что это временное явление, вызванное болевым шоком, и она вскоре придет в себя. Но время шло, а её состояние оставалось неизменным.
Вчерашний звонок мужа Инны стал неожиданностью. Его голос звучал резко и категорично:
— Я больше не могу жить в этом подвешенном состоянии! Для меня она уже умерла. Эта идея, что вы можете разбудить её «овощем», если вообще сможете, просто абсурдна. Прошло три с половиной месяца. Я единственный наследник, и я требую прекратить искусственную поддержку жизни.
Разговор с этим человеком вызывал у Романа Евгеньевича неприязнь. Мужчина говорил уверенно, но его мотивы казались подозрительными. Все знали, что он был бездельником и лодырем, интересующимся лишь деньгами жены.
Через полчаса в палате собрались все врачи, кто наблюдал за состоянием Инны. Одни были твердо убеждены, что нужно продолжать бороться. Как можно говорить об «овоще», если мозг функционирует? Оба полушария работают, пусть даже медленно. Нужно найти причину столь длительной комы.
Один из молодых врачей решил посмотреть на ситуацию с другой стороны:
— А давайте подумаем о родственниках. Как они должны жить дальше? Это невыносимое бремя для них.
Роман Евгеньевич возмутился:
— При чем здесь родственники? Это жизнь человека! Лишать или не лишать его этой жизни может только Создатель. Кто дал вам право решать за него?
— Роман Евгеньевич, вы что, предложить хотите, чтобы все молились? — съязвил молодой доктор.
— Может быть, кому-то стоит задуматься о своих грехах, — парировал старший врач, выразительно глядя на мужа пациентки.
Мужчина встал, словно собираясь защитить свои права:
— Послушайте, зачем затягивать проблему? Вы же понимаете, рано или поздно ей придется отключить аппараты. Зачем затягивать? Я — наследник Инны, и я отлично запомню тех, кто пытался мне помешать. Она не реагирует ни на что уже три с половиной месяца. Пора бы признать, что это конец.
Доктора переглянулись. Действительно, случаев, когда пациенты возвращались к жизни после такого длительного периода, было крайне мало. Но и полностью игнорировать показания нельзя.
И тут, среди профессиональных дебатов, раздался детский голосок:
— Это неправда. Она открывала глаза. Улыбалась мне. А потом пришел дядя, и она испугалась. Он сделал ей укол, и она снова уснула.
Все головы повернулись к источнику звука. Роман Евгеньевич узнал девочку, которая часто бродила по коридору.
— Ты? Ты видела Инну Сидорову? — спросил он.
— Да, каждый раз, когда мы приходим к Лизе, я хожу к этой красивой тёте. А вчера она открыла глаза и улыбнулась мне.
Муж Инны побагровел от возмущения.
— Что за чушь?! Вы будете слушать ребёнка вместо профессионалов?!
Он попытался вытолкать девочку из палаты, но другие врачи вмешались.
Заведующий отделением поднял руку, требуя тишины:
— Все покиньте помещение. У двери выставим охрану. Роман Евгеньевич, найдите кого-нибудь из взрослых, кто сможет присмотреть за ребенком, пока мы её расспросим.
Мужчина попятился, бормоча угрозы:
— Вы ещё пожалеете об этом…
Как только он вышел, один из врачей быстро нашел Виктора, отца девочки.
Тот был встревожен:
— Настя, что ты натворила?
Роман Евгеньевич успокоил его:
— Не переживайте. Ваша дочь ничего плохого не сделала. Мы просто хотели бы задать ей несколько вопросов. Но без вашего присутствия нам это сделать невозможно. Пройдёмте в ординаторскую.
Виктор согласился, хотя и выглядел обеспокоенным. Когда они остались в комнате с Насти, доктор мягко спросил:
— Настенька, расскажи еще раз подробнее, что произошло вчера.
Девочка глубоко вздохнула, переводя взгляд с отца на врачей.
— Когда мы пришли к Лизе, я, как обычно, пошла посмотреть на спящую принцессу. Смотрю, смотрю, а она вдруг открыла глаза. Они двигались, будто искали что-то. Потом она посмотрела прямо на меня и улыбнулась. Мне даже показалось, что она что-то прошептала, но я не расслышала. А потом вошел тот дядя, которого я видела раньше. Она испугалась, а он сделал ей укол, и она снова уснула.
Виктор кивнул, вспоминая вчерашний разговор с дочерью.
— Да, она спрашивала меня, могут ли делать уколы простые люди, а не врачи. Я подумал, что это очередная детская фантазия о принцессах. Не придал значения.
Заведующий отделением нахмурился и задал вопрос:
— Подождите, а где же была медсестра в тот момент? Настенька, ты её видела?
— Конечно, она была там! — ответила девочка. — Но когда этот дядя пришёл, они… они поцеловались, и она ушла.
В кабинете повисла тяжелая тишина. Роман Евгеньевич нарушил её, задумчиво произнеся:
— А может, поэтому исчез журнал медицинских записей?
Все переглянулись. Главный врач принял решение:
— Хорошо, я вызываю полицию. Все врачи и медсёстры немедленно отправляются к пациентке. Срочно провести все анализы, зафиксировать показания аппаратов и выяснить, что именно ей кололи.
Больница словно ожила: врачи и медперсонал сновали из палаты в палату, будто запущенные реактивные ракеты. Потом появились сотрудники правоохранительных органов, затем медсестру привели в кабинет заведующего. Через некоторое время её уже выводили из больницы под пристальным вниманием всех, кто мог передвигаться самостоятельно. Пациенты начали покидать учреждение раньше положенного срока, создавая настоящую суматоху. В коридорах царило такое оживление, будто это не лечебное заведение, а цирковой манеж.
Виктор всё это время просидел рядом с Лизой, размышляя, можно ли им с Настью возвращаться домой или их ещё ожидают вопросы. Когда часы показали закрытие больницы для посетителей, уставший Роман Евгеньевич заглянул к ним.
— Лиза, выписывают тебя завтра. А вот ваш номер телефона, если можно? Вас, вероятно, попросят зайти в участок вместе с дочерью для дачи показаний.
Виктор послушно написал данные на листке бумаги и протянул доктору. Настя осторожно коснулась его руки:
— А спящая принцесса уже проснулась?
Роман Евгеньевич улыбнулся:
— Почти. Она на грани пробуждения — дело нескольких часов. Представляешь, ты действительно помогла ей. Или даже разбудила.
Когда он вышел, Лиза и Виктор одновременно повернулись к дочери:
— Ну, Настя…
Девочка заморгала, явно не понимая, почему её вдруг окликнули.
— Что Настя? Почему сразу про меня?
Она замолчала, заметив выражения их лиц. Может быть, её не ругают? Ведь она ничего плохого не сделала.
Прошло почти месяц после выписки Лизы. Она уже успела забыть о своей недавней операции, и жизнь вернулась в привычное русло. Сегодня исполнялось семь лет Насти — день, который совпадал с кануном Дня Победы, добавляя особый праздничный дух в атмосферу дома.
За столом собрались гости: подружки Насти, их родители. В пять часов вечера началась торжественная часть — разрезание торта. Но как только все занялись этим важным делом, в дверь раздался звонок. Виктор удивленно поднял брови.
— Кто бы это мог быть?
Лиза отмахнулась:
— Я проверю.
Через минуту она вернулась с совершенно круглыми глазами.
— Настя, к тебе гости!
Из-за её спины появилась удивительно красивая женщина. За ней следовали двое мужчин в строгих костюмах, которые несли огромные коробки и пакеты.
— Здравствуйте! — обратилась она к собравшимся. — А тебя, моя маленькая спасительница, хочу обнять!
Настя радостно запрыгала и захлопала в ладоши:
— Ура! Спящая принцесса проснулась! И ты даже красивее, чем во сне!
Женщина присела на корточки и обняла девочку.
— Спасибо тебе, моя хорошая. Я никогда этого не забуду. И буду помогать тебе всю свою жизнь… или всю твою, whichever comes first.
Виктор, стоявший рядом, удивленно выдохнул:
— Инна? Не может быть…
Она выпрямилась, изучая его лицо.
— Витя… Сидоров? Как же так? Ты… ты здесь? Это твоя дочь?
Он кивнул, чувствуя, как сердце начинает биться чаще. Инна не удержалась и обняла его.
— Витька, ты всегда меня защищал в школе, помнишь? Только ты мог отгонять всех этих навязчивых ухажёров. А теперь… теперь меня спасает твоя дочь.
Никто из присутствующих ничего не понимал. Виктор объяснил:
— Мы с Инной учились вместе. Все были без ума от неё, но только мне, спортсмену, позволялось провожать её домой и защищать от назойливых поклонников.
Она рассмеялась:
— А потом мы переехали, защитника потеряла, и вышла замуж за того… ну, ты знаешь. Но давайте оставим прошлое в прошлом. Парни, доставайте подарки! Надеюсь, найдётся место и для меня за вашим праздничным столом.
Лиза хитро подмигнула брату:
— Похоже, теперь я могу спокойно вернуться к своей карьере.
Виктор покраснел, показал сестре кулак и бросился помогать Инне распаковывать подарки. Его мысли были хаотичными, но одна фраза повторялась снова и снова: «Принцесса проснулась, она свободна… и она здесь».
Год спустя Настя обрела новую маму — ту самую «принцессу». А Инна, улыбаясь, шепнула девочке на ухо:
— Знаешь, скоро у тебя будет братик-принц. И он тоже будет таким же чудесным, как и ты.
Так в жизни Виктора произошло второе чудо — первое случилось благодаря его дочери, а второе, кажется, готовило ему новые сюрпризы.